Ефремовцыпережили смерч и собираются жить, как прежде, — бедно, но запасливо
Таня Сизова была на работе в тот час (да что уж час — в ту минуту), когда Ефремов потрясло событие, благодаря которому об этом небольшом городке на окраине Тульской области заговорили по всей стране. И даже сам президент Путин узнал о том, что есть в его хозяйстве еще и некий Ефремов, где живет 40 тысяч человек.
Таня рассказывает:
— Мы в окно глянули — а там черный такой столб, бумажки, веточки, мусор какой-то как будто винтом наверх закручивает. А на перекрестке уже перевернутая «Газель» валяется! Мне девчонки говорят: «Беги домой! Что там сейчас с твоими?»
И Таня побежала. Работает она в горадминистрации, в экономическом отделе — так что до дома на улице Тургенева ей буквально два шага, он прямо за углом. Там, дома, у нее папа с мамой, обоим по 86 лет, и дочка Маша, студентка. Никто, слава богу, не пострадал — чего не скажешь о доме. Смерч полностью сорвал с него крышу, обесточил, повредил газовое оборудование. В саду тоже большие разрушения: хорошая большая яблоня выдрана с корнем (и унесло ее куда-то, поди теперь ищи), поломаны сливы, пропали многие посадки. Чья-то крыша, невесть откуда принесенная ветром, упала на садовый сарайчик и развалила его весь.
Смерч, зародившийся, как полагают люди, где-то на улице Горького, прогулялся вдоль по Комсомольской, прошелся наискосок по Тургенева, дальше — вниз, к Карла Маркса, оттуда — в парк, пока, наконец, не захлебнулся в речке Красивая Меча.
На следующее же утро Таня дисциплинированно пошла в администрацию, написала заявление о выделении помощи на имя главы города Балтабаева. Потом подумала и написала еще одно — уже на Груздева, губернатора. Сходила к соседям, у которых была знакомая азербайджанская бригада: договорилась, чтобы посмотрели ее крышу, сколько она будет стоить.
Обо всем, что было во время и после смерча, Таня мне рассказывает так ровно и буднично, словно смерч в Ефремове проносится раз в год как минимум и даже дети знают, что в таких случаях делается. Помощь от администрации она, конечно, ждет, но особо на нее не рассчитывает. Больше — на свои силы. Строители вот запросили с ходу 200 тысяч, но потом сторговались кое-как на 150. На эту сумму Таня взяла в Сбербанке кредит на пять лет. Факт, конечно, неприятный, ну а как жить без крыши-то? И нет гарантий, что этих денег хватит: Сизовым электрики отказались подключать свет, поскольку проводка ветхая и где-то внутри дома она повредилась, а за внутренности частного дома муниципальные службы уже ответственности не несут. Стало быть, еще и проводку теперь менять придется.
…Улица Тургенева оказалась наиболее живописно порушена, и именно ее показали в новостях всех телеканалов. Большинство домов на этой улице были построены еще в начале ХХ века для работников химической фабрики. Условия в домах ровно и соответствуют началу ХХ века: гнилые деревянные полы, провисшие потолки. Малюсенькие окна, которые как зимой ни затыкай — все равно из них сквозит. До конца Советского Союза эти дома так и принадлежали химическому комбинату, который худо-бедно тащил на себе весь Ефремов. Потом — развал Союза, развал комбината. В истории Ефремова наступил очередной упадок.
В новой России утлые комбинатовские дома почти все были приватизированы жильцами. Был такой тренд: это же собственность! Собственное жилье всегда лучше, чем наемное муниципальное. Из своего никто не выгонит!
Тот факт, что это «свое жилье» не сегодня-завтра завалится, похоронив под собой своих хозяев, как-то не находил среди людей никакой оценки. Зато ни город, ни область, ни государство в целом могут теперь не беспокоиться о тратах на переселение жителей в нормальное жилье. Они — собственники, они хозяева своей судьбы.
И вот в так называемом историческом центре города (Центральная Россия, 300 км от Москвы) царит не бедность — нищета. Сырая, темная, тесная нищета, из которой не видно выхода. Пенсионеры здесь — обеспеченная прослойка. Восемь, а то и десять тысяч у них выходит. А в городе средняя зарплата — 7 тысяч рублей. На глюкозно-паточном комбинате, правда, зарплата доходит до 12, там голландцы заправляют, но туда и не пробиться. На среднюю зарплату не то что новое жилье — посуду новую не купишь. И в каждом из этих аккуратных, спешно приводимых теперь в порядок дворов словно живет невидимый гоголевский Плюшкин, занимающийся накопительством всякой бесполезной ерунды (что есть первый признак бедности). Кто-то складирует использованную и отмытую пластиковую тару; у кого-то ураган разметал по огороду поношенную до непригодности, но все равно бережно хранимую старую обувь. Зачем выбрасывать чашку с отбитой ручкой — если все можно склеить? А большими пластиковыми пакетами из магазина можно помидоры укрывать, если несколько таких мешков разрезать вдоль швов и сцепить прищепками.
Во двор бабы Шуры, Александры Ивановны Гуниной, старосты по улице Тургенева, стихия накидала кучу ржавых, мятых железных листов со всей округи.
— Я железо не отдам, — шумит на эмчеэсовцев, разгребающих завалы, баба Шура. — Мне еще крышу у сарая крыть! А потом, и так у меня всю морковь потоптали!
Утрата огородов (а помидоры с огурцами цвели уже!) отмечается как большая потеря многими пострадавшими ефремовцами.
Хотя сотрудникам МЧС, которые сюда съехались сотнями, не только из Тулы, но и из Московской, Курской, Липецкой областей и с ночи среды неустанно разгребали последствия стихии, все в городе в пояс кланяются. Сами, говорят, не справились бы. Читайте также: «Оклахома сильная», Камчатка потрясла всю Россию
Стоит отдать должное и администрации, которая перешла на круглосуточную работу. Обшарпанные коридоры «белого дома» были похожи в эти дни на муравейник. Внизу, в холле, установили школьные парты, за которые усадили работниц — принимать заявления от пострадавших (уже принято около семисот).
По домам ходят комиссии, составляют акты о повреждениях. Компенсации жителям частного сектора составят до 100 тысяч рублей на дом. А тем, у кого смерч повредил квартиру, выплатят до 50 тысяч. Всех убытков, понесенных ефремовцами, эти суммы, конечно, не покроют — ну да хоть какую-то их часть. Первые выплаты стали давать уже на выходных — с почтой договорились, чтобы работала в субботу и воскресенье, и денег завезли.
Губернатор посетил город даже дважды — сначала после смерча и потом еще разок прилетал. Хотя ждали, конечно, Путина — он как раз в Воронеже, неподалеку, был. Эмчеэсовцев, разобравших уже завалы в центре, заставили по такому случаю надергать веников из деревьев и подметать улицы от тополиного пуха.
Но высокий гость так и не появился, хотя виртуально в Ефремове он все эти дни присутствовал. «Мы у Путина под контролем!» — неоднократно повторял глава города Балтабаев.
К вечеру пятницы с улиц, по которым прошелся смерч, сняли полицейское оцепление. Бригады МЧС собрали большие наплечные сумки и потянулись по домам. Центр прибрали, как будто никакого смерча и не было. Но кое-где в городе следы разрушений остались.
По адресу: Карла Маркса, 25, к примеру, стоит большой кирпичный особняк, у которого смерч полностью снес крышу с последним, четвертым, этажом. Расшвырял вокруг кирпичи, балки, остатки кровли.
В этом доме большой семьей живут местные коммерсанты, из числа немногих обеспеченных в городе. Они, конечно, работяги. Лиза, хозяйка дома, встречает меня в резиновых перчатках и с тряпкой в руках — отмывает дом. А сын ее пошел писать заявление в федеральное МЧС — о том, что в то время, когда спасатели подметали от пуха улицы в центре города, к их дому, претерпевшему серьезные разрушения, никто так и не приблизился.
— Двое суток мы здесь бились одни! — рассказывает Лиза. — Хорошо, теперь ребята знакомые пришли, помогают. А эмчеэсовцы ходили вдоль нашего забора — и хоть бы постучались! Хоть бы спросили: как вы там, под завалами? А вдруг у вас там дети пострадали? Никто не поинтересовался.
Лиза обижена. Она показывает мне интерьеры своего огромного порушенного дома — приятные интерьеры, однако отнюдь не вычурные. Без мрамора и дерева красных пород, все больше из ДСП. Рассказывает, как во время смерча все спрятались в ванную и как держали вместе дверь, которую создавшийся в комнате вакуум тянул наружу. Как чудом уцелела кошка с пятью котятами, жившая в хозблоке. Хозблок разметало — а она осталась посреди развалин в своей корзинке; Ваня, внук, сильно за нее с котятами переживал.
Я спрашиваю:
— Лиза, а как вы думаете, почему спасатели ко всем пришли — а к вам не пришли?
Она молчит, шумно дышит. Потом отвечает:
— Они думали, мы обеспеченные, сами справимся.
Еще помолчав, добавляет:
— Мои-то, как только все кончилось, сразу побежали смотреть, что там в округе, кому там помощь нужна. Как все это детям объяснять?
Мне, впрочем, не кажется, что Лизин дом спасатели проигнорировали по причинам классовой ненависти. Я думаю, все проще. Путину хотели показать центральную улицу Тургенева — там и администрация близко, и — словно чувствовали! — в начале мая асфальт положили на куске, примыкающем к «белому дому». А до улицы Карла Макса чесать целый квартал. К тому же там и асфальта нет, и дорога такая, словно вчера бомбежка была. Туда Путина не планировали, а поэтому и не особенно готовили эту улицу к его визиту.
Ольга Боброва, «Новая газета», 27.05.2013
