«Снежинки — порвать, самодельные елки — сломать». Если простые заключенные смогли хоть как-то украсить свои камеры и свой стол в праздничные дни, то для сидельцев «Лефортово», фигурантов самых громких уголовных дел, это стало непозволительной роскошью. Чуть больше повезло обитателю другого СИЗО, Алексею Улюкаеву. Но с каждым днем он все грустнее и грустнее.
фото: Игнат Калинин
Новый год и Рождество для арестованных экс-министров, губернаторов и прочих чиновников высокого ранга проходят в "Лефортово" по «особому» сценарию. В назидание другим или потому, что вообще впали в немилость, они лишены даже тех малостей, которые есть у арестантов, обвиняемых в убийствах, грабежах и изнасилованиях.
Обозреватель «МК» в качестве Снегурочки, точнее, правозащитника навестила их в за решеткой.
СПРАВКА МК: «Новогодние и рождественские праздники за решеткой встретили больше 600 тысяч россиян. Это очень много, если сравнивать с дореволюционной Россией, хотя многие эксперты считают такое сравнение некорректным. Как бы то ни было, примерно такая численность арестантского населения была в нашей стране на конец 1934 года, а потом она с каждым годом стала удваиваться, достигнув своего пика (свыше двух миллионов человек) в 1939-м».
- Какая у вас красивая бумажная елка и какие открытки! - только и успели молвить мы в камере экс-губернатора Коми Вячеслава Гайзера, как услышали грозный оклик надзирателя (такого хочется назвать именно надзирателем, а не сотрудником) «Лефортово»:
- Все убрать! Запрещено!
Долгие препирательства по поводу того, какие нормативными актами запрещены поделки из бумаги (в свое время украинская летчица Надежда Савченко их делала в «Матросской тишине» в огромном количестве, и никому в голову не приходило давать приказы об их уничтожении) испортили всю атмосферу. К тому же нам стало неловко перед самим Гайзером — вроде как из-за нас камера лишится даже этих примитивных крашений. Но сам экс-глава Коми не унывал.
- Знаете, чем оптимист от пессимиста отличается? Он всегда думает, что могло быть и хуже. Это мой третий Новый год в СИЗО. Но не место ведь красит человека, а человек место, разве нет? Давно пришло смирение. Быт налажен. Так что мое праздничное настроение ничем не испортить.
Мы с сокамерником подготовились: сделали генеральную уборку, приготовили много праздничных блюд. Оливье, селедка под шубой, рулеты из лаваша... Но они, конечно, отличаются от домашних, поскольку не все ингредиенты можно достать. Картошку мы из супа вылавливали... Я хочу после освобождения написать кулинарную книгу о том, как можно разнообразить рацион питания в условиях СИЗО. Хорошо бы еще мастер-классы проводить на эту тему в помещениях с декорациями в виде решеток, железных кроватей и т. д. Антураж тут дает 50 процентов успеха.
Интересный факт — во всех московских СИЗО для заключенных было разработано праздничное меню. Исключение и здесь составило только «Лефортово», где в основном и сидят вип-арестанты. И только в «Лефортово» нельзя заказать еду через интернет-магазин, а тюремный ларек работает раз в месяц.
Накануне Нового года Гайзер, кстати, отметил день рождения в СИЗО. Вместо подарков - открытки, которыми, оказывается, нельзя украшать единственное маленькое окно. Впрочем, что это мы. Гайзер после стольких лет в изоляторе наконец получил разрешение на свидание с близкими, оно уже состоялось. Такой вот рождественский подарок от Деда Мороза в виде судьи.
- Поздравьте всех жителей Коми от меня с праздниками, - просит на прощание Гайзер. - Я был в свое время одним из самых успешных губернаторов.
В камере у экс-замдиректора ФСИН России Олега Коршунова елка из фруктов. Он ловко смастерил ее с помощью апельсинов и груш, связанных короткими тонкими ниточками.
- Ого, как красиво и оригинально! Так сказать, инновационная новогодняя ель, - радостно заметили мы, и снова попали впросак.
- Елку из фруктов убрать немедленно! Запрещено! - прогремел голос лефортовского надзирателя.
И снова были долгие дебаты по поводу того, что конструкция из фруктов не может принести вреда и считаться нарушением.
- Это веревка, то есть запрещенный предмет, - утверждал сотрудник.
- Это нитки, причем короткие, они разрешены, - парировали мы.
- Нитки только для шитья! - не сдавался подполковник.
- Ну позвольте, я разъясню недоразумение, как понимающий в этом деле эксперт, - стараясь всех примирить, заявил сам Коршунов. - Веревки запрещены, чтобы заключенный не повесился. Но на нитках повеситься нельзя. К тому же в камере есть другие предметы, которые для этого больше подходят - вот, к примеру, шнур от телевизора или антенны.
Но логика и здравый смысл - не главный конек отдельных сотрудников самого строгого СИЗО страны, так что елку приказано уничтожить. Увы.
Я могу пришить фрукты теми же нитками к кофте и сам стать фруктовой елкой, - шутит Коршунов. - Это, получается, разрешается. Абсурд! Все-таки время ушло далеко вперед, а тут остались на том же месте. Но я не переживаю. Приболел немного, научился лечить насморк луком (натираю и свежим капаю в нос — лучше любых медикаментов!) Стал работать над почерком, красиво и разборчиво пишу, чтобы цензорам и следователю было удобнее читать (а то мои письма к родным шли по Москве по 10 дней). Этот Новый год пусть будет экзотическим. Некоторые ведь специально ищут экзотику в праздник, а она ко мне сама пришла. Вместо шампанского — яблочный сок. Салат из свеклы с чесноком, вафельный тортик. А что еще нужно?
- А мне, кроме гречки и яйца вареного, ничего не нужно, - говорит заключенный в другой камере, экс-глава Республики Марий Эл Леонид Маркелов. - Я устрицы и прочие деликатесы и на воле не ел, так что зря злопыхатели выступали по поводу того, что, мол, Маркелову подавай еду из ресторана.
В действительности бывший глава за решеткой как то посетовал, что в «Лефортово», в отличие от других изоляторов, не принимают заказы на готовые блюда (в большинстве СИЗО сейчас за деньги можно заказать из «тюремного ресторана» даже утку по-пекински и шашлык). Ему по диете рекомендованы вареные овощи, яйца, а их за решеткой нет.
Фраза из известного стихотворения «Если настроение не новогоднее, значит, точно не с теми празднуешь» как нельзя лучше подходит к ситуации с Маркеловым.
- Новый год здесь - это кошмар. - восклицает Маркелов. - В прошлом году я встречал его с сыном, а сейчас с сокамерником. Почувствуйте разницу, как говорится. Ходатайство Уполномоченной по правам человека Татьяны Москальковой о том, чтобы мне разрешили свидание с сыном, провалялось в СК три месяца. И что в итоге? Сына следователь сделал свидетелем по делу и тем самым лишил права на свидание. Какое после этого будет настроение? Но новогоднее поздравление президента по телевизору я посмотрел.
Бывшему главе Марий Эл в «Лефортово» тяжелее всего, в том числе из-за его болезни суставов. Врачи советуют ему много двигаться, но как это сделать в крохотной камере? Прогулок по закону полагаются заключенным «не менее часа в день», а это сотрудники «Лефортово» трактуют, как час и не больше.
- Все это мучение и казнь, - говорит Маркелов. И на предложение вывести его в тюремный храм-комнату в Рождество отвечает отказом: - Ну кому я там буду исповедоваться? Как я там буду причащаться? Это будет просто пародия.
Впрочем, само посещение СИЗО священником в Рождество оставалось под вопросом. «Лефортово» этим заключенных не балует.
- Я бы очень хотел к батюшке, тем более что мне следователь разрешил еженедельные свидания со священником, - говорит полковник МВД Дмитрий Захарченко. - Только с ним и разрешил. Меня выведут на Рождество? А вообще для меня важный праздник - день рождение дочери Ульяны, ей скоро 10 лет исполнится. Но следователь запретил даже телефонный звонок. Что я такого мог бы сообщить по телефону ребенку? До этого у нее мобильник несколько раз изымали, что-то там искали.
У Захарченко это второй новый год в «Лефортово».
- У нас тут говорят вместо «как встретил, так и проведешь» - «где встретил, там и проведешь». Хотелось бы уже прервать этот порочный круг, хоть и надежд немного.
На прогулке в «Лефортово» часто звучит песня, которая стала хитом для всего СИЗО. Там есть строчки: «Остановите, Вите надо выйти». Так вот в новогоднюю ночь заключенные ее напевали, вместо «Вите» вставляя свои имена.
- Я раньше новогодние праздники проводил на лыжах, по-спортивному, - продолжает Захарченко. - В Куршавеле, если вы про него подумали, ни разу не был. Обычно выезжал в спортивные лагеря в Кабардино-Балкарию. Я ведь непьющий совсем, так что мне застолья не интересны. Мне вот вменили, что я на три миллиона рублей спиртного где-то выпил по каким-то чекам, я следователя спрашиваю — как так? Пошутил, мол, может, это на вынос?
«Послушали речь президента и легли спать», - в основном так говорят во всех камерах.
- Обещали, что по заявлению разрешат смотреть телевизор в праздничные дни до двух часов ночи, но вчера пришли и потребовали выключить, - говорит экс-губернатор кировской области Никита Белых. - Я в СИЗО тоже второй раз Новый год встречаю. Ничего не поменялось. Праздничных обедов и ужинов не готовлю, это не соответствует месту и обстановке. Желание загадывать под бой курантов? Какое? О справедливом правосудии?
Напоминание о традиционном ритуале, когда желание записывают на бумажку, потом сжигают, а пепел выпивают вместе с шампанским, у Никиты Юрьевича вызвало ироническую улыбку. У него в камере даже бутилированная вода закончилась накануне Нового года, а из-под крана пить врачи не рекомендуют.
- Вообще с условиями тут в принципе нормально, - продолжает Белых. - За исключением того, что нет дополнительных опций — всего того, что давно есть в других СИЗО (услуги электронного письма, спортзала, электронных очередей для адвокатов и т. д.). Но главное - атмосфера, которую создают работники. Три четверти сотрудников совершенно нормальные, воспитанные, корректные, и ты видишь, что лично тебе они зла не желают. Но одна четверть - грубые и некультурные, относятся к тебе как к отбросу и стремятся это всячески подчеркнуть. Они везде есть, но в СИЗО все воспринимается острее, переносится болезненнее. Понятие честности и доброты, увы, не прописаны в нормативных актах для сотрудников. Есть один майор, который когда выводит на помывку, говорит: «Проходите, пожалуйста», с «Легким паром!». Понятно, что не обяжешь всех надзирателей желать тебе «с легким паром» хотя бы накануне праздников, но привить им основы культуры нужно.
Экс-зам министр Алексей Улюкаев отпраздновал свой первый новый год в СИЗО №1, где условия лучше, чем в «Лефортово». Но самого главного подарка к празднику он от администрации не получил. А хотел он всего-навсего остаться в камере на одиночном содержании. Как только карантин закончился, к нему подселили сокамерника.
Выглядит Улюкаев совсем грустным, впрочем, особо улыбчивым его в последнее время вообще никто не видел. Супруга передала ему передачку к праздничному столу, он получил открытку от своей семилетней дочки (девочку на свидание не пустили, а старший сын Улюкаева, по словам друзей, после ареста отца проходит курс психологической терапии, потому что очень к нему привязан).
Абсолютный рекордсмен по празднованию Нового года в СИЗО — Владимир Барсуков-Кумарин, который сидит в камере по соседству с Улюкаевым. Этот Новый год - десятый по счету.
Нонсенс, ведь всех после приговора отправляют в колонию, а Кумарин так и остается в СИЗО изо дня в день, несмотря на его бесчисленные обращения. Для него самый большой праздник не Новый год, а Рождество. За десять лет всех сокамерников, что «прошли через него», приучил правильно молиться. Сам крестится одной рукой (второй нет, нет и некоторых внутренних органов). Послушать поздравления президента не смог - телевизор в камере без субтитров, а Кумарин в СИЗО потерял слух.
